— Гришка, а что там? — указал я на щель, испытывая непреодолимое желание пойти туда, словно там девки голые танцевали.

— Не знаю, но нам туда точно не надо идти.

— Слушай, ты постой пока тут, а я одним глазком посмотрю, что там, — проговорил я, облизав пересохшие от волнения губы. Да что, блин, со мной?

— Один постою? Тут? Нет уж! Я лучше с тобой схожу, если ты так решительно настроен. Чем тебя вообще так привлёк этот путь?

— Не знаю, — проронил я и проник в щель, чуть не коснувшись плечами сырых стен. Под ногу тотчас попала проржавевшая консервная банка, а на голову капнуло что-то холодное, намекая, что надо двигаться быстрее.

Мы с тяжело дышащим Гришкой шустро проскочили щель и очутились в мрачном дворе-колодце. Вокруг доживали свой век полузаброшенные дома, тянущиеся к свинцовому небу. Они смотрели на нас заколоченными окнами со вспухшими от влаги рамами, покрытыми чёрной плесенью.

Одна из обшарпанных входных дверей оказалась приглашающе открыта. Именно внутрь этого дома меня что-то и манило. И этот дом, кажется, был единственным, в котором обитали люди. Из него неслись обрывки разговоров и приглушённые стоны.

— Ми-и-иша, ты же не хочешь пойти туда? — взволнованно прошептал друг, вцепившись испуганным взглядом в открытую дверь, около которой лежали старые, грязные детские игрушки. — Это же ночлежка. А может, и бордель. Вон, видишь, бельё на верёвке сушится. Да много как. И всё женское.

Во мне с искрами столкнулись два диаметрально противоположных желания. Одно, подпитываемое здравым смыслом, убеждало меня в том, что не стоит тут задерживаться. А другое — страстно тянуло меня внутрь этого здания. Аж волосы на руках дыбом встали, как хотелось нырнуть в эту влажную темноту.

Глава 9

— Миша, пойдём отсюда, — дохнул мне в затылок Григорий. — Нам ещё в магазин надо успеть. Да и Мари нас ждёт.

Я всё это прекрасно понимал, но желание выяснить, что так тянет меня в этот дом, победило. Я ведь всегда могу убежать, если внутри меня будет поджидать какая-то опасность. Да и вообще… меня максимум попробуют обокрасть. А если увидят мою магию, то даже пробовать не станут.

— Гриша, стой тут. Я вернусь через пять минут, — решительно произнёс я и вывернул пиджак, чтобы скрыть герб универа. А затем двинулся через двор к открытой двери, висящей на одной ржавой петле.

Внутри меня встретили скрипучие, деревянные ступени, отсыревшая побелка и лестничная клетка с хлипкими дверями, за которыми кто-то кашлял, стонал и громыхал посудой.

И тут вдруг в подъезд влетел белый как мел Гришка, покрывшийся капельками испарины.

— Я с тобой, — глухо выдал он, часто-часто моргая, чтобы после солнечного света глаза привыкли к полусумраку, царящему в подъезде. — Негоже отпускать друга одного в такое место.

— Удивил, — дёрнул я головой.

Ветров не только весьма быстро смог побороть свой страх, но даже пиджак успел вывернуть.

— Мишка, но ответь… Зачем? Зачем мы сюда пришли?

— Потом, — отмахнулся я и стал осторожно подниматься по ступеням.

На втором этаже обнаружился худющий кот, доедающий такую же худую крысу. А возле стены выстроился рядок пустых бутылок из-под дешёвой водки. Их уже покрыл слой пыли. И даже какой-то не особо разборчивый паук натянул между горлышками свою паутину.

— Поганое место, — шёпотом выдал Гришка, вытащил фляжку, потряс её и разочарованно сказал: — Блин, пустая. А так хотелось выпить для храбрости.

— Так и спиваются. Сперва для храбрости, потом для согрева, следом для аппетита, а затем пьют по всем праздникам, не пропуская даже отменённый в том веке День лудильщика.

— Твоя правда, — вынужденно согласился друг и убрал фляжку.

Мы поднялись на третий этаж, где одна из дверей оказалась распахнута настежь, открыв нам вид на небольшую комнату с двумя сколоченными из досок кроватями. На одной храпел беззубый бородатый мужик с бутылкой в руке и спущенными штанами. А на другой спали в обнимку две обнажённые дебелые дамы с толстыми целлюлитными ляжками и синяками на больших, обвисших грудях с крупными сосками.

— Ты посмотри на этих проституток, — приглушённо ахнул Григорий, шаря взглядом по их интимным местам. — Да у них же бороды длиннее, чем у этого алкаша. Только у него борода растёт на лице, а у этих между ног… гм… Ещё немного и до колен будет.

— Страшное зрелище. Повезло ещё, что тут использованные презервативы не висят, как гирлянды.

— Да откуда у них деньги на презервативы? Они вон водку-то пьют самую дешёвую. Мой папенька бы сроду такую продавать не стал, чтобы народ не травился, — с гордостью заявил Ветров и следом за мной поднялся на последний этаж с заросшим паутиной потолком и жёлтыми пятнами.

— Ну, вот и всё. Конец, — облегчённо выдал друг. — Теперь можно со спокойным сердцем возвращаться. Любопытство удовлетворили. Нервишки пощекотали. Пора и честь знать.

Я ничего не ответил. Молча потянулся к ржавой дверной ручке. То, что тащило меня сюда, находилось за этой хлипкой дверью с выведенным мелом номером тринадцать. Петли противно заскрипели. А мой напряжённый взор увидел полутёмную комнату с грязными стёклами, вытертым ковром, панцирной кроватью с толстым одеялом, старой обшарпанной мебелью и… роялем.

— Миша, лучше не входи. За такое в подобных местах могут и на перо посадить. Мне садовник рассказывал. Ну, до того, как его папенька уволил за кражу.

Но я вошёл. И следом Гришка вошёл, стуча зубами от страха.

А уже когда дверь позади нас с силой захлопнулась, друг подскочил до потолка и пронзительно заорал:

— Мамочки!

— Зря ты сюда пришёл… — раздался хриплый, обволакивающий женский голос, и от стены с кошачьей грацией отделилась тень.

— Мамочки… — повторил Григорий, но теперь уже с другой интонацией.

Его до глубины подростковой души поразила практически обнажённая жгучая брюнетка, попавшая в тусклый луч света, падающий из окна. Её зелёные глаза завораживающе сияли, длинные, распущенные волосы падали на полные, округлые груди с острыми сосками. Плоский животик украшала небольшая татуировка, а крутые бёдра практически не скрывали крошечные трусики.

Длинные сексапильные ножки незнакомки ступали легко-легко. Под ними даже не скрипели половицы. И, казалось, что её очарованию невозможно сопротивляться.

Гришка уже разинул рот и капал слюной на ковёр. А я наоборот — напрягся и ощутил смертельную опасность, будто муха, угодившая в сеть паучихи. Твою мать!

— Вы… вы… кто? — промычал Ветров, пожирая красотку похотливым взглядом.

— Твоя смерть, — усмехнулась она и быстрым, едва уловимым движением отвесила парню до того сильную пощёчину, что он аж дёрнул головой и без сознания грохнулся поперёк кровати, попутно задев рукой кувшин, стоящий на тумбочке. Он упал и с хрустом разбился на несколько частей.

— Зря ты это сделала, — угрожающе прошипел я, чувствую поднимающуюся в душе волну гнева, борющегося со страхом. Последний горячо шептал, что нам нужно валить отсюда. Эта красотка чудовищно опасна. А у меня лишь начальная стадия источника, слабенькие боевые навыки и костлявое тело.

— Не в твоём положении угрожать мне, — ядовито усмехнулась брюнетка и стала медленно наступать на меня, будто кошка на маленького мышонка. Я непроизвольно попятился, слыша её обволакивающий голос: — Почувствовал меня и решил, что сумеешь справиться? Нет, ты переоценил себя, предатель. Я слышала, что ты покинул Ад весь израненный. Кто-то даже думал, что ты умер. Но — нет, ты жив! И уж я точно не ожидала встретить тебя в одном из вариантов мира, носящего название Земля. Но раз уж встретила, то добью!

Брюнетка со змеиным шипением оскалилась, продемонстрировав удлинившиеся клыки. Следом она пошевелила длинными, музыкальными пальцами, обзавёдшимися острейшими когтями. Её зрачки вытянулись, приняв вертикальную форму. А прекрасное лицо стало хищно-опасным.

Демоница! Кажется, это настоящая демоница, завладевшая телом какой-то красотки! Офигеть! Вот это я попал!